К годовщине Великой Победы
над немецко-фашистскими
захватчиками...
Я знаю о войне только по фильмам,
книгам. Страна будет отмечать 70-летие Победы. Но еще живы пока люди, которые
знали о войне не понаслышке. Моей прабабушке Лиде уже 85 лет, я долго
расспрашивала ее о ее отце, Денисе Баранове. Она рассказывала мне с его
собственных слов, так я и напишу – от первого лица.
«… Наконец-то и до таких, как я, дошла
очередь идти защищать Родину. Мы уже на месте. Долго же пришлось добираться
сюда из Сибири, да если бы еще хоть без остановок ехали! Приходилось то и дело
пропускать идущие в тыл эшелоны раненых. Дорога была долгая. Курили с мужиками,
вспоминали прошлое, кто жену, кто детей… Я не думал, что еще повоевать
придется, мне самому и гражданской хватило бы. Вспомнил, как в 27-м увозил с
Урала жену с тремя малолетками из Курганской области в сибирскую Хакассию.
Четвертого мне она уже там родила. А в эту войну уже и дочка ушла медсестрой,
да и тем, что остались, не мёдом было намазано: две дочки на трактора пересели,
сын Иван – прицепщиком, ему еще и 16-ти не исполнилось…Эх, жизнь…
Добрались, наконец. Лейтенантик, совсем
пацаненок, объяснил задачу: остановить фашистов здесь, не дать прорвать
оборону. Вот и сидим, ждем, что скоро эти фрицы-гансы в атаку попрут, и надо
удержаться… Слышим – гул бомбардировщиков. Значит, сейчас и начнется. Это
сначала бомбами забросают, потом танки пустят, а уже за техникой – солдат.
Страшно – это не то слово, и на войне атеистов нет: там не раз всех святых и
Бога помянешь, когда вокруг землица на дыбы встает! А танк, он тоже, мягко
говоря, не приласкает… За пол-часа и ли час такого ада во все на свете
уверуешь, если собственное имя не забудешь. Все-таки дошло до рукопашной.
Лейтинантик наш выкрикнул: «Вперед! За Родину!» - и побежал навстречу одетым в
мышиную форму фашистам. Ну, и все мы, конечно… орем, стрельба – тут уже не
думаешь ни о чем… И тут вдруг в грудь так чем-то острым врезало – я даже испугаться не успел. В глазах темно стало.
Еще бежал сколько-то вслепую, потом земля резко пошла навстречу…
А очнулся уже от того, что кто-то врезал
прикладом. Глаза как-то приоткрыл, вижу – надо мной какие-то морды чужие, речь
чужая. Это был плен. Любое движение, любая попытка подняться – это такая боль
во всем теле, что лучше не знать и не испытывать. Пинками подняли, погнали к
группе таких же, как я, которые пулю поймали, но живы остались. Плен, конечно,
страшнее смерти был. Но что можно было сделать, если даже дышать сил не было,
да и оружия все равно нет. Нас куда-то повели. Идущий рядом со мной упал, и уже
больше подняться не смог. Тогда его хладнокровно пристрелили. До самого вечера
мы топали и слышали периодические выстрелы – то тут то там… Добивали, гады».
Такой вот день, после которого было еще
несколько лет мук и лишений. Вернулся дед Денис домой только после сталинских
лагерей, больной туберкулезом, и очень скоро умер.
Комментариев нет:
Отправить комментарий