Наблюдения обывательницы. Матушка

При слове «матушка» чаще всего возникает перед глазами образ женщины преклонных лет. Благообразное лицо с морщинками у глаз и губ, низко повязанный платок темного цвета, юбка «в пол» и молитвенник.  Немного суровый образ,  аскетичный, мало связанный с представлением о многодетности, да и вообще с материнством. И Люба так сильно отличается от этого образа, что трудно поверить, что она – жена священнослужителя, матушка. Молодая, улыбчивая, яркая, общительная, она буквально фонтанирует бодростью и позитивом! И никто и ни за что не поверил бы, что у этой красивой жизнерадостной 36-летней женщины 12 детей.

Последний факт поразил меня настолько, что я очень захотела написать о ней. Люба, смеясь, пожала плечиками:

- О чем писать-то? Обычная я, как все.

А я вот не наблюдаю вокруг себя толпы обычных женщин, умирающих от желания воспитывать больше двух-трех деток! А уж желающих забрать из детского дома дитя при наличии собственных вижу еще меньше, хотя и не исключаю совершенно того факта, что они все же есть. Есть, но как же их мало! Они не похожи на остальных, как не похож ограненный «розой» бриллиант на отполированные до гладкости кабошоны. Люба наделена уникальным для нашего времени призванием. В то, что многодетность и материнство для Любы именно призвание, высший дар, а не «так сложились обстоятельства», я поняла, когда она все-таки согласилась рассказать о себе.

- Детства у меня не было. Когда я была во втором классе, мама моя умерла от какого-то онкологического заболевания, а из шестерых детей, оставшихся сиротами, отец отказался только от меня. Потому что я не была на него похожа. Поэтому я попала в интернат. И вот там, в интернате, я и поняла, что у меня будет большая семья. Конечно, я не думала, что будет двенадцать деток, но что девять будет – это точно.

Я не возьмусь даже приблизительно описать отчаяние и обиду ребенка,  разом лишенного и материнской любви, и отцовской защиты. Я не могу даже в страшном сне представить, что можно поступить так, как поступил отец будущей матушки, земля ему пухом. Какие силы нужны будут, чтобы простить такой поступок родному отцу! Люба простила. Со временем, конечно, не сразу. А сначала…

- Это ужасное время было, 90-е годы, детский дом, есть совершенно нечего. Мы подворовывали, конечно. Машины мыли в надежде, что хоть копейки заплатят. У меня там и характер сложился, я стала как мальчишка, и сейчас ничего на свете не боюсь. А если ребенка обидят – мало никому не покажется. Но сначала, конечно, очень обижалась, плакала, все думала: за что мне это? Почему именно я должна так мучиться? А потом поняла, что если бы не интернат, если бы не весь этот кошмар, я никогда не оценила бы счастья, которое Бог мне дал в награду. Если бы я осталась с отцом, я никогда не встретила бы своего мужа, и никогда бы у меня не было  столько деток, а они для меня – и смысл, и счастье.

Рассказ матушки Любы об интернатском детстве предупредил многие мои вопросы. Стало понятно, почему она не считает усыновление девятерых детей при наличии трех собственных чем-то необыкновенным. Все просто: пожарный, вытаскивая из огня человека, не спросит у него паспорт, не поинтересуется национальностью или вероисповеданием – просто вытащит. А будет в горящей комнате их двое, трое, пятеро – постарается вытащить всех. И еще и кота прихватит, если там будет кот. Потому что он спасатель, и для него иначе просто не может быть. Ее детство сгорело в огне интернатских «прелестей», и она попыталась спасти из этого огня всех, кого смогла.

- Раз в год в интернат приезжали немцы с гуманитарной помощью, и к их приезду нас раз в году одевали нарядно. Ну, то есть, в сравнительно чистую одежду. Немцы вручали каждому небольшой пакет с подарком – и гуд бай, до следующего года. Хотя даже в чистом мы выглядели страшно: вши же были, нас всех поголовно стригли «под ноль», не смотрели, мальчик ты или девочка, первый класс или восьмой. Вот и представьте такого крепыша Бухенвальда с голым черепом в стиранном-перестиранном платье. Да я в восьмом классе  выглядела как пацаненок с уголовным прошлым. А тут опять немцы, и опять всех наряжают – показуха начинается. А говорю друзьям: «Мальчики, тащите свою фуфайку!» Они в таких фуфайках навоз убирали в свинарнике. Притащили мне и фуфайку, и комбинезон. И тут фура с немецкой «гуманитаркой» – и тут я, как «здрасьте» среди ночи! Немцев эта фуфайка так ошарашила, что они фуру не разгружали до тех пор, пока им не разрешили со мной пообщаться. И я им много чего тогда высказала. Ох, и прилетело же мне потом! Отчислить хотели, выгнать, хотя куда я могла пойти? Но зато немцы потом стали три раза в год «гуманитарку» возить, а не один.

Да уж… Для девочки-восьмиклассницы – сильный поступок. Даже если и не выгнали на улицу, то все равно ведь строго наказали.

- Да мне не привыкать было. Наказывали там и за меньшие проступки, - смеется матушка Люба.

У нее красивая улыбка, она заразительно смеется. Она смеется так, словно не было в ее жизни ни голода, ни вшей, ни предательства, а была только бесконечная любовь, о которой втайне мечтают девочки-подростки.

- А потом, после интерната, надо было куда-то прибиваться, а куда я могла поступить учиться? Везде все платное. На работу устроиться практически невозможно, кто возьмет интернатскую без стажа и образования? Так что пасла коров, немного платили. К церкви прибилась там же, стала помогать – свечки, записочки, то-сё… Ну, худо-бедно, а кормили. Там, при церкви, со своим будущим мужем и познакомилась.

Вот так вот, без всяких преувеличений, без красного словца – Бог дал девочке мужа, защитника.

- Я вообще не думала, что я когда-нибудь смогу выйти замуж! Я же хотела много детей, а где найдешь такого мужчину, который бы позволил своей жене рожать столько, сколько захочется? Где такого найти, который пошел бы на девятерых детей с открытыми глазами? Никто сейчас детей не приветствует, принято жить для себя. Но и просто ради самого факта замужества мне тоже не надо было! Я хотела, чтоб он любил меня, чтоб умный был, чтоб уважал мое мнение. И да, чтоб тоже хотел большую семью. В церкви мне говорили – молись. И вот – Бог дал мне именно такого!

Когда Люба рассказывает об этом, ее глаза светятся счастьем, осознанием великого чуда, которое произошло с ней. Ведь, если вдуматься – это было самое настоящее чудо! Они познакомились, когда Алексей, будущий батюшка, приехал в ту бахчисарайскую церковь, где подвизалась Люба; познакомились, пару раз поговорили – и… Он уехал домой, чтобы сказать родителям о том, что нашел невесту. А затем вернулся, сделал предложение.

- Ох, я сначала испугалась! Говорю: «Да я и готовить даже не умею!» Он только улыбнулся: «Ничего, - говорит, - я научу». С ним было очень надежно. Он из интеллигентной семьи, его отец военнослужащий – это был совершенно другой мир, куда я попала. Через месяц состоялось венчание, и на венчании я уже и познакомилась со своей новой семьей.

Свекровь – болезненный вопрос для любой молодой жены. Как их только не обзывают! Свекруха, свекрыса… Ненавидят, абсолютно уверенные в том, что всего лишь платят взаимностью за болезненную ревность. Терпеть не могут. Почитать Интернет – каких только жалоб не начитаешься: и лезет-то она со своими советами, и мнение свое смеет высказывать, и звонит своему сыночку ненаглядному по сто раз на дню, общаться, видите ли, желает. Подарки внукам дарит, не посоветовавшись ни с кем! А еда? Ни малейшего понятия о здоровом питании, напихивает всех чем ни попадя: то майонезными салатами на Новый год, то пирожками с картошкой… А есть такие, что смеют даже заикаться, как новорожденного называть! Святотатство какое! Нет бы сразу исчезнуть из жизни сына, как только тот женился – живет, чего-то требует, недовольство какое-то показывает. Да еще и мамой называть ее извольте, как будто у невестки своей мамы нет. А для девочки с мальчишескими замашками как?

- Я свекровь с первого же дня мамой назвала! Для меня было это очень важно, очень! Своей же мамы не было, и, кроме того, как бы я мужу объяснила свое нежелание? Я семью хотела безумно, я искренне хотела стать членом их семьи! И вы даже не представляете, как мне повезло со свекровью. Конечно, первое время она ко мне присматривалась, с опаской немножко, но потом! Она меня и готовить научила, и детей наших никогда на родных и приемных не делила. Если в гости едет – каждому сувенирчик, хоть маленький, но обязательно. Мы друг для друга все родные, у нас нет понятия «приемный».

Вот так и стала Любочка матушкой Любой. По распределению попали с супругом в Северный Крым, где молодому батюшке, отцу Алексею, предстояло прослужить минимум 5 лет в храме с. Ильинка. Здесь и появились на свет все их дети, все абсолютно. Она сияет, рассказывая о семье. Семья – смысл ее жизни.

- Как же вы усыновляли детей? Как понимали - вот этот ребеночек точно "мой".
- Ох, это отдельная история. Ванечка, наш старший, в детстве болел очень сильно. Мы прямо извелись. И в Киево-Печерской лавре с мужем поклялись, что если Ванечка выживет, сразу же поедем в детский дом и возьмем оттуда дитя. И как только стало более или менее все налаживаться, решили - пора. Так в нашей семье появилась Алиночка. У нее тоже страшные проблемы в детстве были, но постепенно мы справляться стали, а дальше само пошло. Мы же связей с детским домом не обрывали. Они видят, что у нас получается - и снова спрашивают: не возьмете? И брали. Как не взять? Не глядя брали, хоть три раза проблемный ребенок был. Всех забирали, все у нас выжили, учатся, школу заканчивают, жизни радуются. Детям обязательно нужна семья. Обязательно.

- Устаете сильно?

- Совершенно не устаю! Как можно устать от тех, кого любишь? Муж иногда удивляется, сколько во мне энергии, а я, кажется, даже не понимаю, как вообще по-другому можно.

А как складываются отношения с односельчанами? Не отталкивает ли их тот факт, что она вроде бы как не совсем обычная женщина? Все-таки вопрос веры, убеждений должен играть роль. Пример тех же Свидетелей Иеговы – они всегда позиционировали себя как особый народ, не как часть общества. Избранные вроде.

- Ой, да что вы! Обычная я! В Бога верю, естественно! Как не уверовать после того, что со мной было? Нельзя же не верить собственным глазам! И детям всегда рассказываю, пусть знают, что чудеса на свете случаются. Обращаются ко мне и как к жене священника, и просто как к Любе, я не претендую на особое отношение. Но и в обиду себя не дам, не то воспитание.

Любовь Юрьевна Артюхова успевает помогать мужу, ведет дом, водит машину, предпочитает в одежде яркие цвета, необыкновенно щедра во всем, что касается увлечений ее детей, любознательна и открыта миру. Ей всего 36 лет, из которых 19 лет они с мужем прожили  в Северном Крыму. У нее впереди огромная жизнь, посвященная самому благородному делу на земле – материнству. Пусть в этой жизни у нее будет поменьше печалей и побольше Божьих благословений, она этого достойна.