Ольга Проворова. Дядя Саша

В теплый летний день 22 июня 1941 года, в спокойную жизнь советских людей ворвалась война. Моему дяде Иващенко Александру Васильевичу в ту пору исполнилось 20 лет, он проходил срочную службу в войсках ВВС, и потому  сразу же с первых дней войны был отправлен на фронт. Он прошел всю войну, до самого ее победного конца.

Сколько могу вспомнить, дядя Саша не любил рассказывать о своих подвигах и вообще вспоминать о войне. Наверное, то, что ему пришлось пережить, больно резало душу. И все же я слышала редкие его рассказы.

Он участвовал в освобождении Ленинграда. Блокадников смерть косила сотнями, глаза голодных детей он и много лет спустя вспомнить без слез не мог. Он плакал – седой старый человек, проживший немало лет и повидавший немало горя, с трудом сдерживал слезы при этих воспоминаниях. Все понимали, что кольцо блокады надо разорвать любой ценой, что именно от их мужества и мастерства зависит, сколько еще народу унесет голодная смерть. А немцы зверствовали, в особенности по ночам: на город сыпались фугасные бомбы, валились листовки с призывами к сдаче и обещаниями всех благ. Где нет возможности запугать смертью, всегда пытаются сломать морально. И каждую ночь – налеты, налеты, налеты, бомбежки… Пилоты поднимались в небо с единственной целью – победить или умереть. Сколько же их не вернулось…

 Но было у врага и слабое место: немцы не выдерживали лобовой атаки. Почему? Ведь воевать они умели. Не выдерживали потому, что лобовая атака всеми правилами и инструкциями ведения воздушного боя категорически противопоказана самолету, находящемуся в исправности. Опять же – почему?

- Да потому, - ответил мне дядя Саша, - потому что идущий в лоб противник с огромной долей вероятности всадит в тебя хотя бы одну-единственную пулю, и именно эта самая пуля уделает твой движок или выведет из строя тебя самого.

Немцы очень хорошо знали цену самолету и цену жизни – поэтому отворачивали. Мне именно после этих его слов стали понятны слова песни, где говорится «мы за ценой не постоим». Мы и не стояли… Гибли, но немец отворачивал и уходил. Сколько раз он сам ходил в лобовую? Он не ответил мне на этот вопрос. Наверное, много.

-  Страшно ли мне было? Страшно было не за себя, страшно было за детей Ленинграда. Я видел их потухшие глаза и тельца, почти без душ. Вот это действительно страшно.

 За отвагу и мужество он был награжден.Орденом Красной Звезд за освобождение Ленинграда, медалью «За Безупречную службу ВС СССР», медалью «За Боевые заслуги», медалью «За Оборону Кавказа», медалью «За Победу над Германией в ВОВ», медалью «За взятие Берлина», медалью «К 20-летию Победы над Германией в ВОВ».

Я буду помнить всегда, что  своей жизнью, жизнью своих детей и моих внуков я обязана таким героям, как  мой дядя, Александр Васильевич Иващенко.