Ирина Звягина. Во всем виноват стриптизер

 

Шурка – больная тетка с одышкой, целлюлитом и усами. Она весит за сто килограмм, сериалы по вечерам смотрит и носки вяжет, поправляя сползающие очки. Это при Советах ух и деваха была! Спортсменка, разрядница по метанию чего-то там куда-то в полутяжелом весе, гордость школы. Но чего теперь-то вспоминать. А поломали ее приснопамятные девяностые. Хотя, как сказать «поломали»… Здоровье отобрали. Сейчас она страдает артритом, у нее лишний вес, и зрение падает. А теперь вот еще и судить будут – за хулиганство. Хотя по большому счету, Шурка не виновата. Если кто и виноват – то только стриптизер.

А муж у Шурки, Вовушка, ровно вдвое меньше ее, что ростом, что весом. Все удивлялись, как он ее замуж-то уломал? Что здоровенная бой-баба разглядела в кривоногом тощем ботанике? Кое-кто полагал, что у них все по пьяной лавочке случилось, а самые злые языки даже намекали на изнасилование. Вот только изнасиловать Шурку чахлый Вовушка смог бы лишь в том случае, если бы она под общим наркозом лежала.

Но семью Шурка блюла. Хоть и был Вовушка ни разу не Бред Питт, а она все-таки его обшивала и обстирывала, заботилась, как бы накормить горяченьким. Двух детей ему родила, дом вела, и почти никогда никому на неурядицы не жалилась. Для Шурки семья – это было святое. А Вовушке все хотелось, чтоб рядом с ним красивая была. Такая, знаете, худенькая, с балетной талией, и обязательно чтоб блондиночка. Чтоб он рядом с ней Терминатором себя чувствовал. И чтоб каждый вечер любовь – аж ножки у дивана разъезжались бы…

Ну, и присмотрел он себе одну.

Она в ресторане работала официанточкой. Рестораном поселковые власти гордо именовали третьеразрядный пивняк, но другого-то все равно ничего не было. Вовушка зашел как-то летним вечером после работы пивка испить, так официанточка его как родного встретила, на обшарпанный диванчик усадила, в лаундж-зону, значит, предложила и кондиционер специально для него настроить, и бокальчик светлого принесла, и так многозначительно улыбалась, что Вовушка поплыл. Тоненькая, наманикюренная, в каком-то полупрозрачном летящем наряде, на изящных каблучках… Как есть фея. Чаевых он  за этот бокал пива ровно половину аванса оставил, чтоб феечка его запомнила.

Шурке в это лето не до Вовушки было: дети туризмом увлеклись. У ней то курицу старшему в дорогу запечь, то ботинки младшему в ремонт снести, то кран течёт, то зуб болит, то огурцы мариновать, то к мамаше на выходные потолки белить, а ночами жарища такая, что ни вздохнуть, ни выдохнуть, так что муж был почти что побоку. Вот и стал он к этой феечке в пивнушку захаживать. Нет, ничего такого, просто поглядеть, словечком перекинуться, не больше. Она его на диванчик усадит, мохито в запотевшем бокальчике принесет, и духами от нее так благодатно пахнет… Вовушка, конечно, хотел бы чего и посерьезнее, но как намекнуть, пока не знал.

А Шурка хоть и была в делах по самую тыковку, все ж внимание обратила, что ее благоверный начал как-то странно себя вести. Смотрится, например, в зеркало, и все норовит пузичко к позвоночнику подтянуть, как будто там есть, что подтягивать. Или позы разные принимает, как будто он Мистер Вселенная – руки и так согнет, и этак, делает вид, что бицепсы с трицепсами демонстрирует. Или пойдет за хлебом – возвращается часа через два, и вместо батона флакон парфюма «Ace of Bace» тащит.

- Зачем тебе? – удивляется Шурка – «Консул», же, вроде, еще не закончился?

- Не имею права, что ли? – топнет ножкой Вовушка. – Я, между прочим, работаю!

И трусы сам себе купил. Не простые сатиновые семейники в полоску, а роскошные леопардовые «боксеры» из лайкры, чтоб ягодицы красиво обтянуть. Да еще и на размер меньше чем надо, чтоб сидели как влитые. Шурка такие трусы видела в сериале про одного стриптизера, который жене изменил. Хороший был сериал, про любовь. И трусы хорошие. И на стриптизере смотрелись хорошо, пока он жене не изменил.

Шурке очень не хотелось думать плохое, но людям глаза не замажешь. А поселочек крошечный, все друг друга чуть не с детства знают, и какая-то подслеповатая душонка этак оперативненько донесла Шурке, что имеет ее Вовушка интерес к официантке.

- К какой официантке? – упавшим голосом поинтересовалась Шурка, сжимая в руках утюг.

Она как раз постиранное белье наглаживала, когда ей телефон такую новость на хвосте принес.

- Это уж, Шурочка, ты сама знать должна, а я только тебя предупреждаю, чтоб ты готовая была к такому повороту событий.

- Каких событий? – не поняла Шурка, но телефон уже дал отбой, пару раз коротко пикнув.

В голове у Шурки загудела бетономешалка, заворачивая в тугой ком кору с подкоркой и щедро приправляя это месиво мыслью об убийстве при отягчающих обстоятельствах. Шурка честно попыталась вернуться к привычным делам, выбросив из головы поганые вести.

- Господи, да кому он нужен-то кроме меня, казанова кривоногий? – разговаривала она сама с собой, яростно елозя утюгом по рубахе мужа. – Денег у него сроду не водилось, машины нет, двух слов не свяжет, да и лет ему уже, да и гастрит, на что там западать-то?

Такие рассуждения успокоили Шурку, постепенно она мысленно вернулась к хозяйственным заботам и белью. «Так, рубашек пять, на салатовой пуговицы не хватает – пришить. Футболки до ближайшей стирки еще послужат, а потом можно в тряпки, если ткань поползет. Наволочки сюда, на вторую полочку. Полотенце в ванную свежее повесить, не забыть. Так, трусы: раз, два, три… И еще двое в стирке. А леопардовые-то где же?»

Шурка снова услышала гудение бетономешалки в голове. Стопка белья, которую она держала в руках, вдруг стала весить как набитый книгами чемодан. Она вдруг четко вспомнила сегодняшнее утро: муж пожаловался на то, как сильно в жару растирается кожа в паху и она сама лично посоветовала ему не валять дурака, а взять просторные полотняные шорты вместо джинсов. И он эти шорты натягивал на голое тело!

Но трусов-то дома нет! Получается, что вчера с работы он уже без трусов пришел? У любовницы оставил! У официантки из пивняка, не иначе. Ну, Вовушка, ну, гадёныш…

Ну, ничего. Шурка-то сядет и выйдет, а ты, герой-любовник, ляжешь и  не встанешь. И девахе этой мозги вправить не помешает.

Медленно опустив стопку белья на гладильную доску, она взяла в руки мобильник и набрала номер супруга. Дождавшись, когда абонент произнесет привычное «алё», еле сдерживая прущий наружу гнев, Шурка прошипела:

- Где твои трусы, скотина?

А Вовушка про них и думать сегодня забыл! Он, как голос жены, ничего хорошего не обещавший, услыхал – прямо холодным потом с головы до копчика укрылся.

Трусы-то леопардовые на самом деле не просто трусы были! Это ж был главный его козырь, секретнейшее оружие, которое должно было окончательно сразить сердце ресторанной феи! Он такие по телевизору видел, в сериале про стриптизера, который жене изменил. Он их как увидел – сразу понял, что это шанс! Ну, не просто же так женщины себе эротическое белье покупают? Вот вчера и Вовушка, движимый даже не решимостью, а каким-то сладким предчувствием грядущего счастья, натянул на себя леопардовую красоту. Он вышел в знойное утро, даже не подозревая, на какие лютые каверзы способен благородный леопард!

Вовушка шел, ощущая себя дерзким и соблазнительным, и  казалось, что все женщины улыбаются ему. Но к полудню всё изменилось. Солнце палило так, как умеет оно палить только на юге. Количество жидкости, поглощаемой Вовушкой, росло и росло, и вместе с ним же росло количество хоть и не романтических, но вполне естественных позывов организма.

И поганая лайкра начала свое черное дело! Вы знали, что, слегка намокнув, мягкие нити эластичного материала становятся ужасно похожими на леску или на тонкую проволоку! А вы пробовали хоть раз в жизни надеть на себя трусы из лески? А из проволоки? А если они еще и в облипочку? Нежную кожу располосуют десятки бритвенных лезвий и ужалят десятки пчел!

Бегая туда и обратно, Вовушка в какой-то момент осознал, что шикарное белье его не то, что не радует – а прямо бесит. Весь пах горел пожаром, инквизиторские трусы хотелось затолкать куда-нибудь… в стиральную машину! Вовушка не выдержал. В очередной раз зайдя в кабинку «философской комнаты», он снял с себя изувера леопарда к чертям, и в полнейшем расстройстве чувств хотел выбросить. Но, вспомнив, сколько это стоит, поостыл. Затискал в карман джинсов. И весь остаток дня ходил нараскоряку, как сексуальный террорист с приступом геморроя. Он жалел, что сегодня не будет объяснения с прекрасной феей.

Однако вечером по привычке зашел выпить пенного напитка и полюбоваться на женщину мечты. Пил не торопясь, периодически ощупывал в кармане свернувшегося в комок леопарда, и думал о том, что все, что ни делается, к лучшему, ибо сегодня его обслуживала не феечка, а брюнетка с ярко накрашенным ртом и угрожающе выпяченным бюстом. Утром Шурка заставила его надеть полотняные шорты и окончательно потерять из виду козырные трусы.

И вот теперь, минуя всяческие «привет-как-дела», она шипит змеищей прямо в ухо:

- Где твои трусы, скотина?

Вовушка за секунду «дурака» включил:

- Какие трусы?

- Трусы твои, мать-перемать, леопардовые, в Бога, в хвост, а печенку!!!

Сердце в пятки даже не ушло – бахнулось, словно высокий стакан с пивом о бетонный пол.

- На мне, -  хрипит Вовушка и льдом прямо на солнцепеке покрывается.

- Не смей врать! – и снова «мать-перемать» и прочее.

И Вовушка понял: или сию минуту капитулировать, или следующие трусы на него только в морге наденут.

Икая от страха и стыда, он принялся лепетать про жару, про комок в кармане, про ресторан, куда он вчера после работы, и наверное, они еще там, и он сейчас же туда… Но услышал лишь гудки отбоя. Мгновенно перед глазами пронеслась картина, как разъяренная Шурка замахивается на феечку. Кровь, мозги по всей лаундж-зоне. Потом суд. Потом…

Вовушка скакал в поселковый пивняк сереньким козликом. Бежал быстрее, чем школьный кросс. Летел, обгоняя давление. Примчавшись, тут же рухнул на колени перед диваном, чем привел в изумление обеих официанток, о чем-то болтавших около барной стойки. Нашарил, нащупал,  вылез. Хотел было объяснить девушкам всё, но не успел. Страшнее атомной войны ворвалась Шурка. Растрепанная, мокрая от пота, глаза кровью налиты, в руке утюг:

- Где???

И утюгом замахнулась.

- Да вот они!!! – истерически заорал Вовушка. – Вот! Вчера! Нечаянно выпали! Нечаянно!

И, запрыгнув на хрюкнувший от неожиданности диванчик, замахал пятнистым куском лайкры, как капитулянт белым флагом.

А Шурку было уже не остановить. Увидев мужа, размахивающего трусами, и ошарашенных официанток около бара, бывшая чемпионка школы по метанию чего-то там куда-то в полутяжелом весе отреагировала как андалузский бык на плащ тореадора. Сфокусировав взгляд на красных губах и агрессивном бюсте  брюнетки, Шурка чуть пригнулась и прицельно выметнула в ее сторону утюг:

- Н-н-н-н-на!

Взвизгнув, обе девушки тут же упали на пол. Утюг врезался в полку с алкоголем, и на звон битого стекла сбежалось все начальство третьесортного пивняка. Гвалт, крик! Полицию вызывайте!

- Это не я! – орала брюнетка, прикрывая руками голову при виде приближающейся озверевшей бабы.

По перегретому пивняку поплыла гремучая смесь разбодяженной ароматизаторами сивухи, которую подслеповатая техничка усиленно истребляла  освежителем для туалета. К ней добавился аромат нашатыря для официанток, корвалола для Шурки и тот особенный специфический амбре, который всегда приносят с собой представители закона, состоящий из одеколона, сапожного крема и ружейной смазки.

- Не я это придумала, не я! – клялась участковому лейтенантику зареванная брюнетка, размазывая по лицу косметику. – Случайно всё получилось. Болтали с Зойкой о мужиках, а тут как раз сериал, и там один стриптизер жене изменил.

- Ну и что? – на секунду оторвался от протокола лейтенант.

- Я Зойке говорю: «Странно было бы, если бы не изменял. Все, - говорю, - изменяют».

- Так уж и все? -  подал голос Вовушка, виновато покосившись на супругу.

- Ну, вот мы и захотели проверить, все или не все. А тут этот идет… - брюнетка зло кивнула в сторону Вовушки. – Ну вот, мы и поспорили, что Зойка его на раз охмурит.

- В смысле? – подала ослабший голос Шурка.

- В коромысле! – огрызнулась блондинка Зойка. – Повелся как миленький, у мужиков шлю… то есть… полигамия в крови, все одинаковые, хоть и не стриптизеры!

- Поспорили они… -  обиженно протянул лейтенантик. - Пари, стало быть, заключили. На что хоть спорили? – спросил брюнетку.

- Да на коньяк, на что здесь можно спорить.

- Ну вот, и напились.

Он заставил всех расписаться в протоколе и ушел в душные летние сумерки, забрав с собой утюг и потерявшие былой лоск леопардовые «боксеры». Сказал – вещественные доказательства.

Так что Шурку теперь будут судить за хулиганство, и может быть, даже посадят. Хотя, если вдуматься, то разве она виновата? Стриптизер виноват – больше некому.