Нина Моисеенко. Вера – гора

Тропинка вилась между мшистых валунов, пропадала на каменистых осыпях и, вновь возникала на влажной земле. Гошка уже устал, но упорно карабкался  по узенькой петляющей тропке. Он злился на себя и на пыхтящего сзади Саньку, на вредную вертлявую тропинку, забирающуюся всё выше и круче. У подножия Вера – гора не казалась слишком крутой. По Гошкиным прикидкам, подъём не занял бы  двух часов, но он ошибся. Они с Санькой уже часа три усердно пыхтели, оскальзываясь, и съезжая назад по осыпям. И вновь ползли вверх медленно и упорно. Ослабевшие руки и ноги мелко дрожали, но упрямства мальчишкам было не занимать. Гошка добрался до очередного валуна, за который вильнула хитрая тропинка, перевёл дух, подождал, когда Санька догонит его и суровым командирским голосом сказал:

−Привал пять минут.

Санька бессильно привалился к прохладному валуну, облизал сухие губы, хрипло сказал:

−Надо было воды взять. Пить очень хочется.

−Ага, − согласился Гошка. − Вот и взял бы солдатскую фляжку деда Ивана.

−Вот сам бы и взял, − фыркнул Санька. – Баба Луша сразу бы догадалась, куда мы собрались идти.

−И то верно, опять бы никуда не пустила. Взрослые хуже маленьких, верят во всякие сказки!

−А ты уверен, что это только сказки? – Санька отвёл виноватые глаза и яростно зачесал лодыжку, сделав вид, будто его укусил комар.

−Три раза ха-ха! – заносчиво скривил губы Гошка. – Скажи сразу, что забоялся!

−Сам ты… забоялся! – обиделся Санька. – Ночью на кладбище не забоялся! А тут чего бояться? Светло, тепло, только комары кусаются. – Санька опять шлёпнул себя по ноге и зацарапал «укушенное» место.

−До вершины немного осталось, −  примирительно сказал Гошка и тоскливо посмотрел вверх.

−Давай на вершине костёр разведём, хлебушка пожарим, − заискивающе посмотрел Санька. – Утром, пока мама корову доила, я прихватил и спички, и хлебушек.

−Пошли, а то солнце с полудня повернуло. Домой до темноты  вернуться надо, а то отец уши накрутить обещал, если поздно приду.

Мальчишки бодро поползли на четвереньках по тропинке за поворот и в недоумении уставились на глухую стену, которая преградила им путь. Тропинка бесследно исчезла. Они обшарили тупичок, ощупали почву и мох. Пути не было ни вперёд, ни вправо, ни влево, только назад.

−Валун на тропинку упал. – Предположил Санька.

−Если упал, то уже давно. Смотри, как в землю врос и замшел, прямо на мохнатого медведя походит! – Гошка ковырнул мох и подпрыгнул, как ужаленный.

Дёрнулся, будто хотел вырваться из спутавших его верёвок и повис в воздухе! Санька замер с заворожено – туманными глазами и открытым ртом. Гошку плавно поднимало над валуном. Он уже не сопротивлялся, только испуганно выпучил глаза и, как-то странно, перекошено улыбался. Эта неестественная жалкая улыбка остро кольнула Санькино сознание и он, вдруг, понял, что Гошку надо спасать. Он подпрыгнул и крепко вцепился в Гошкины ноги, надеясь своим весом притянуть его к земле. Напрасно! Неведомая сила сковала Санькины руки, накрепко приклеив ладони к Гошкиным бутсам. Санька задрыгал ногами, извиваясь, пытался освободиться, но вскоре так же как Гошка застыл с перекошенной улыбкой на бессмысленном лице.

Дальше ребята почти ничего не помнили. Какие-то размытые, бессвязные обрывки леденящего полёта, как в кошмарном сне. И падение с ушибами и ссадинами. Всё ещё ошалевшие и перепуганные, рванули к дому так быстро, что перегнали бы чемпиона Мира по бегу. Вмиг домчались до Санькиного дома и спрятались в балагане, который построили этой весной в дальнем конце сада. Родителям нельзя было показаться на глаза взъерошенными, избитыми и дрожащими. Поэтому было благоразумно отсидеться, успокоиться, насколько возможно, привести себя в порядок.

−Я тебе говорил, что это не сказки! – простучал зубами Санька.

−А-ага! С-сам тееперь з-знааю! – продрожал Гошка.

−Ой, как коленки разбил и локоть! - Санька послюнил пальцы и размазал кровь.

−И у меня, коленки ободраны! – Гошка проделал ту же процедуру, что и Санька, и в придачу, прошипел и подул на ранки.

−У тебя ещё нос поцарапан и шишка на лбу. На-ка, приложи, чтобы синяка не было. – Санька подал огромный старинный замок, который был «пристроен» к шишке.

−Надо что-нибудь придумать для родителей. Обязательно спросят, где мы так ободрались.

−Давай скажем, что лазили на черёмуху, а ветка сломалась и мы рухнули на землю!

−Что мы на черёмухе забыли? Ягоды совсем зелёные! Ну, ты чудила, Санька! – Гошка захихикал.

−А ты Чучундра! – разозлился Санька. – Вот сам и придумывай, раз такой умный!

И толкнул Гошку в бок. Гошка выронил тяжёлый замок прямо себе на ногу, взвыл от боли и в свою очередь толкнул Саньку. Завязалась короткая, но яростная потасовка, конец которой положила бабушка Луша. Она заглянула в балаган и выволокла обоих мальчишек наружу за шиворот, как двух драчливых щенков.

−Угомонитесь! Побились то как! Батюшки Святы! Чего опять не поделили?

Мальчишки молчали, злыми взглядами уперевшись в землю, громко сопели носами.

−Молчите, как партизаны на допросе!? Уже и забыли, из-за чего разодрались!

Мальчишки покосились друг на  друга и сердито шмыгнули носами. В душе они были рады, что не придётся лгать родителям, все подумают, что они в очередной раз подрались.

Бабушка Луша укоризненно покачала головой:

−Одарил вас Господь дружбой, так берегите её! А вы дерётесь!

−Мы больше не будем! – сказали Гошка и Санька хором.

−Санька, марш домой, отец с матерью в район ехать собираются, ты сегодня за хозяина. Скотину накорми, а уж корову сама подою. И тебя, Гошка, мать искала. Беги домой.

С явным облегчением мальчишки разбежались, их как вихрем унесло.

Когда сумерки упали на сонную землю, запутавшись в ветвях старых яблонь, Гошка пробрался к балагану. Там его уже ждал Санька. Они всегда устраивали «тайные сборы», когда Санькины родители отбывали из дома. Санька принёс поленья для костра. Ему не терпелось поесть жареного сала, печёной картошки, посыпанной крупной солью, вприкуску с ароматным огурчиком. Гошка высыпал «в общий котёл» (на колоду, которая служила столом), первые созревшие помидоры и слипшиеся ириски «Кис − Киски». Ожидался пир на весь мир!

Костёр почти прогорел, под горячими мерцающими углями пеклась картошка. Мальчишки лежали возле костра и жарили на прутиках сало с прослойками мяса, и блаженствовали. А вокруг… как в детской страшилке: таинственная темнота струилась вокруг балагана, таинственные полупрозрачные тени колыхались на стенах, нагоняя  жуткую Таинственность! Поэтому разговор пошёл о сегодняшних Таинственных событиях, естественно Таинственно – заговорщицкими голосами.

−Я подозреваю, что взрослые скрывают от нас всю правду о Вере – горе! – громким «замогильным» шёпотом вещал Гошка, подражая киношным шпионам.

−Я с тобой полностью согласен! – солидно, как казалось Саньке, утвердил он. – Эти взрослые всегда скрывают от детей самое интересное! Гошка, давай проведём расследование или исследование!

−Сначала надо составить план действий!  − осадил его Гошка.

−Какой ещё план? Завтра утром  опять пойдём на Веру – гору!

−И что мы там узнаем? Ты сегодня что-нибудь понял? Я, например, ничего! – Гошка даже рассердился на Санькину беспечность.

−По-честному, я так сильно испугался, что и не помню толком, как мы внизу оказались! – Санька зябко передёрнул плечами. − Даже сейчас мороз по коже подирает!

−Меня, думаешь, не подирает! Страшно вспомнить! У меня, прямо, сердце остановилось, когда эта невидимая ледышка меня схватила! – Гошка замер с расширенными зрачками, с ужасом вслушиваясь в тихий шелест листвы.

Мальчишкам показалось, что они различают зловещий шёпот и звук крадущихся шагов. Волосы на головах встали дыбом, а по спине поползли не «мурашки», а «мурахи» величиной с тропических тараканов. Через щели в стене балагана мальчишки увидели  колышущийся свет фонаря. Они перестали дышать. Кровь остановилась в жилах, на  несколько секунд, пока бабушка Луша не вошла в балаган. Мальчишеские души, совсем было выскочившие вон, проворно заняли подобающее им место, а сердца вернулись из пяток. Друзья шумно перевели дыхание.

−Полуночники, чего дрожите, как осиновые листы? Опять страсти – мордасти рассказывали, на ночь глядя?

Бледные лица мальчишек вспыхнули краской от смущения, уши предательски заалели. Бабушка присела на колченогую табуретку, положила на «стол» принесённый узелок с едой. Развязала и раздала мальчикам ржаные пряники, налила из крынки по алюминиевым кружкам свежего молока, и стала  с удовольствием наблюдать, как чумазые от золы, вечно голодные пострелята аппетитно поглощают пищу. Для мальчишек сразу забылись все страхи, и окружающий мир приобрёл привычную реальность, в которой не было ни «ледышки», ни жуткого полёта с Веры – горы.

Оживлённый Санька, глотая пряник и слова, невнятно забубнил:

−Бабуфка, (хрум – чав − чав) …. Мне обесяла … (хрум – чав – чав) … Про Веру – гору!

−Прожуй, проглоти, а уж потом и говори, − сказала бабушка.

Санька громко сглотнул и сходу выпалил:

−Бабушка, ты обещала про Веру – гору рассказать!

−Я же уже вам рассказывала.

−А мы ещё хотим! Бабушка, ещё! – пристали дети.

−Ну, слушайте, − сдалась бабушка. И начала напевно рассказывать, чуть раскачиваясь, будто под музыку невидимого инструмента.

Было это в века стародавние. Когда вместо болота Батырова, средь степных ковылей и сырых боров, речка Роскла текла серебристая. На её берегах жили Роскличи – племя гордое, племя вольное. Мастера в ремесле отменные, хлебопашцы, охотники знатные. И в сердцах и в делах своих ратники. В те кипучие годы мрачные – жизнь, свобода, любовь к милой Родине ратоборством, геройством спасались от набегов ордынцев диких, хищным стаям зверей подобных. Вот тогда и случилось это. Время стёрло, в веках развеяло имена героев и трусов, только светлое имя Веры, по сей день средь людей хранится.

Враг напал в предрассветье тихое, храброй кровью взбагрив сабли острые. Ратоборцы сражались яростно, только сила вражья чёрная, ясный день позатмила, застила. Солнце скорбное пало –  скатилось в загустевший закат, окровавленный и погибли все, до единого смельчаки ратоборцы – защитники. Избегая плена жестокого, на священной горе схоронились, горемычные дети и женщины. Враг, насытившись кровью горячей, тешил спесь грабежом и погромами. Распалил кострища высокие по числу равным звёздам на небе.

Утро росное, слезами омытое, прикоснулось лучами робкими к грозным ликам богов, внимающим материнским мольбам отчаянным. Лишь одна молодица – лебёдушка не стенала, от горя не плакала. Лихорадочным блеском, как уголья, полыхал её взор неистовый, непреклонной верой победною. На уступе крутом, обветренном, замерла в немом ожидании, будто знала, что будет, что станется, будто ведала тайну грядущего.

Вихрем злобным, наживы алчущим, басурмане на приступ ринулись. Вот уж руки их жадные тянутся, рты в усмешке жестокой скалятся. Не сошла с уступа, не дрогнула! Повела Вера рученькой белою и могучей силой неведомой, были сброшены вражины лютые, и вмурованы в землю священную, только шлемы над ней возвышаются. Семь ветров понесли над просторами кличь ликующий:

−Вера с нами!

Басурманское войско вскинулось, новой злобной волной нахлынуло. И опять злая участь настигла непокорных упрямых батыров. От поверженных тел Роскла вспучилась, замерла в ней вода, помутилась и покрылась болотной тиной. И в болото река превратилась. Войско, дрогнув в смертельном ужасе, побросав и коней и оружие, с диким воем животным, жалобным прочь бежало, Верой сражённое!

Бабушка вздохнула протяжно и умиротворённо. Помолчала и обычным голосом добавила:

−С тех самых давних времён наши места и носят свои названия. Болото называется  Батыровым, потому что там погибли богатыри – батыры вражеского войска. Кочки, выступающие из болота похожи на шлемы воинов. А гора прозывается Вера – гора, то ли по имени той необыкновенной женщины, то ли потому, что силой Божественной веры было повержено целое войско. От речки Росклы остался только Роскин лог.

Бабушка Луша умолкла. Притихшие мальчики крепко сжимали кулаки, глаза вдохновенно блестели.

−Бабушка, а почему взрослые не разрешают детям  ходить на Веру – гору? – отважился на вопрос Гошка.

Бабушка Луша оторвала взгляд от мерцающих углей, поправила цветастую шаль на плечах.

−Место там загадочное, говорят, даже проклятое. Люди на Вере – горе пропадали. Одни бесследно, другие возвращались, кто через несколько дней, кто через несколько лет, да только ничего не помнили. А бывало, у подножия горы находили разбившихся насмерть.

−И никто не знает правды о Вере – горе? – разочаровался Санька.

−И никогда не узнает. − Безнадёжно вздохнул Гошка.

- Когда я была маленькой, мой дедушка Михей рассказывал, что в давние времена на Вере – горе жил святой старец Андрей. Вот этот старец говорил, что Вера – гора – это врата в другой Мир, где можно встретить прошлое, настоящее и будущее. Врата открываются людям с особым складом души, чистыми помыслами. Старец Андрей достиг совершенства в нашем мире и ушёл во врата.

−А кто разбился у Веры – горы не подошёл другому Миру? – прошептал со страхом Гошка.

−Должно быть, в их душах что-то не так. Корысть или злоба.

−А  кто вернулся и говорит, что ничего не помнит, лгут. Наверное, просто им стыдно рассказывать, как с ними обошлись. – Зашептал Гошка на ухо Саньке.

−Бабушка, а как узнать подходим мы для врат или нет?

−Не знаю, внучек. Земля слухами полнится, а истины никто не ведает.  Для одних Вера – гора просто гора, для других древняя легенда, а для третьих – кара небесная. У кого как душа доросла. А ваши души ещё не выросли, вот вас маленьких и не пускают на Веру – гору от беды подальше! – бабушка тяжело поднялась, собрала пустую посуду и молча, вышла.

Уже издали донёсся её тихий голос:

−На Веру – гору больше не ходите. Не приняла она вас. Растите да умнейте. Вырастите в себе Истинную Веру и Великую Любовь и по вере вашей, да будет вам! – тихим шелестом истаяли бабушкины слова.

Мальчишки задумчиво сосали ириски и молчали не потому, что зубы накрепко склеены тянучими конфетами. По-честному сказать, говорить вовсе не хотелось. В голове теснились необыкновенно серьёзные мысли, которыми просто так не поделишься, прежде всё надо обдумать. И друзья сосредоточенно думали, делая вид, будто им попались самые вязкие конфеты на свете.

Задумчивость мигом улетучилась, когда в дверях возникла бабушка Луша с узелком и крынкой молока в руках.

−Бабушка, ты что-нибудь забыла? – заботливо спросил Санька.

Бабушка осмотрела узелок:

−Нет, ничего не забыла. Вот пряники, вот кружки, а это крыночка молока. Кушайте, бегаете целый день, как оглашенные, и поесть некогда. Избегались, кожа да кости остались.

Мальчишки застыли в изумлении.

−Что-то вы себя дивно ведёте. Опять друг друга страшилками настращали?

−Бабушка, ты же только сейчас приносила поесть…  –  тихо прошептал Санька.

−Сочиняете сказки, Александр Сергеевич Пушкин? – иронически засмеялась бабушка.

−Нет! – испуганно заморгал Санька. – Вот даже ещё пряник остался, мы его с Гошкой съесть не успели!

−Признавайтесь, когда стащили пряники!

−Честное слово, бабушка, ты сама принесла пряники и молоко. Ты, наверное, забыла! Мы ещё про Веру – гору разговаривали, и ты нам легенду рассказывала.

−И как же я выглядела? – бабушка Луша подозрительно смотрела на мальчишек.

Гошка пожал плечами:

−Так же как и сейчас, только ещё с шалью.

Бабушка стала поспешно креститься:

−Свят! Свят! Свят! Оборони, Господи! Неужели сама Вера приходила!

−Вера – гора! – испугались мальчишки – Как это?

−Да не гора, а Вера – спасительница! Это её именем назвали гору. Она вас с собой не звала?

−Не-а, не звала. Сказала, что мы до чего-то не доросли. Бабушка, а почему она на тебя похожа? Она же по легенде была молодая. Она уже состарилась?

−Многие видели Веру, и каждому она являлась в разных обличиях то молодицей, то старицей, а кому родной матушкой или бабушкой являлась.

−Зачем она ходит, бабушка Луша? – зябко поёжился Гошка.

−Говорят, она ходит среди людей, наставляет неопределившиеся и метущиеся души на путь истинный, а грешные испепеляет!

Мальчишки ещё больше испугались.

−Бабушка, пойдём домой, тут так страшно!

−Теперь уже поздно бояться!

−А нам всё равно страшно! Можно, Гошка сегодня у нас переночует? – Санька смотрел «собачьими» вопрошающими глазами. Отказать было не возможно.

Быстро вынули печёную картошку из золы, загасили тлеющие угли и пустились, что есть духу домой. Мальчишки изо всех сил тянули бабушку за собой, а сами готовы были выпрыгнуть из кожи от страха. Она едва поспевала, уговаривала не спешить, однако тревога подгоняла и её старые ноги.  Все трое шумно ввалились в дом. Поспешно закрыли двери на засов.

−Чуть до смерти меня не загнали! – охала бабушка.

Мальчишки забрались на диван, забились в уголок и притихли, как маленькие испуганные зверьки.

Бабушка включила свет и присела рядом с вязанием. Когда все успокоились, Гошка снова завёл разговор о визите Веры.

−Бабушка, а почему Вера прямо на вопросы не отвечала, а всё вокруг да около, мол, не знаю, да не ведаю?

Бабушка Луша сдвинула очки на кончик носа:

−Какой шустрый, всё ему Вера так бы и выложила! – бабушка многозначительно посмотрела поверх очков. – Истинные знания есть тайна великая! И не каждому их  можно доверить.  Тот, кто будет с упорством и верой копить знания,  найдёт правду, которая откроет истину!

−Чем же истина от правды отличается? – спросил  сбитый с толку Гошка.

−По моему разумению, − задумчиво сказала бабушка. – Правда может быть у каждого человека своя, а вот истина  − это высшая правда, которую не оспорить, ни подделать, ни перекрутить под свои взгляды невозможно! Истина − суть всего сущего: известного и непознанного, видимого и не видимого.

Мальчишки внимательно слушали бабушку, умом они не всё поняли, но души их встрепенулись и раскрылись подобно бутонам навстречу свету озарения.

Стук в дверь поверг всех троих в шок. Время остановилось, скромно не напоминая о себе. Санька сообразил первым, что это приехали мама с папой и побежал открывать дверь. Родители пребывали в хорошем настроении, после просмотра кинокомедии и поэтому мама не сразу заметила напряжённые лица домочадцев. Она ещё вспоминала смешные места из фильма, когда увидела, что её рассказ не вызывает даже улыбок.

−Что это у вас такие лица перекошенные, будто приведение увидели?

−Да, вот мы тут про Веру говорили – нерешительно начала бабушка.

−Это про какую Веру? – вмешался в разговор папа. −  Про Гошкину тётку, что ли? Чего она опять учудила?

−Да, не про тётку мою. Про Веру – гору! – засмущался Гошка.

Санькина мама укоризненно посмотрела на бабушку и ребят.

−Мама! Ты опять детям на ночь страшные сказки рассказываешь! Что стар, что млад! И сидят, боятся вместе! Пойдемте лучше чай пить с пирожными. Мы с папой в кафешке купили чудесные пирожные!

Пили чай уже за полночь. Мама с папой рассказывали о фильме, восхищались спецэффектами. А Санька, Гошка и бабушка Луша заговорщицки переглядывались – у них была общая тайна, в которую мама с папой не поверят, хотя она истинно существует!

Засыпая, Санька сказал Гошке:

−Я же говорил, что взрослые скрывают от детей самые интересные тайны.

−Может они выросли, и забыли? – приподнял голову с подушки Гошка.

−А бабушка? Она же помнит!

−К старости опять в детство впадают, − зевнул Гошка. – Мне тётка Вера так сказала.