Ирина Звягина. Сильнее смерти

- Только лишь большому кораблю

Долго оставаться на плаву.

Я дышу, и значит – я люблю!

Я люблю, и значит – я живу!

Умолкли последние аккорды, и штурман отложил гитару. Пел он на изумление хорошо, его глубокий, проникновенный, с мужественной хрипотцой баритон рокотал в кают-компании линкора-звездолета, и женщины экипажа смотрели на Бретта с почти религиозным обожанием. Риф немного ревновал, потому что зеленые глаза Док наполнялись нежной поволокой, и эта нежность была адресована не ему. Хотя, надо сказать, что и не Бретту.

- Вот скажи мне, братишка, как так у тебя получается? Любят тебя женщины, ох как любят, а ты ни к одной из них ничего не испытываешь?

Викинг зыркнул в сторону Рифа и не очень уверенно ответил:

- Я жену люблю.

«Как собака палку, - подумалось капитану. – Изменяешь ты Сае налево и направо. Тоже мне, любовь!»

Счастье, что самой Саи в этот момент в кают-компании не было. В команде немного жалели ее, и поэтому она редко дознавалась об очередной пассии своего непостоянного супруга. Но даже если и выплывало наружу его очередное приключение, штурман начисто все отрицал и ничего доказать не получалось. Однако после таких разговоров его частенько видели с расцарапанной рожей.

- Лучше давайте о чем-нибудь другом, а? – Бретт не любил этой скользкой темы.

Он снова взял гитару, и снова рокочуще-тревожные аккорды наполнили тесноватую кают-компанию.

А когда умолк, Джулия, совсем недавно присоединившаяся к экипажу, предложила:

- А помните, как в Академии нас вывозили на учения? По ночам наша команда собиралась у костра, мы пили чай с дымком и по очереди рассказывали что-нибудь интересное.

Ей не было еще и двадцати пяти, она всего несколько месяцев назад закончила Академию Космопоиска, и заменила на линкоре погибшего историографа Яна.

- Ну, так расскажи, - предложил Риф.

Джулия на минуту задумалась и начала:

- Говорят, что это было тогда, когда каперство почиталось самым прибыльным делом, хотя и самым рискованным. Множество бродяг сложили головы в морской пучине, еще больше погибли от пули или острого ножа за горсть золотых монет, другие нашли свой конец в петле на рее. А есть и такие, которые сумели прославить свои имена невиданной жестокостью и кровожадностью. Мир долго шепотом повторял имена Эдварда Тича, Генри Моргана, Френсиса Дрейка... История эта относится к 1641 году – именно тогда из голландского морского порта Роттердам в море ушла шхуна «Мария Целеста», которой командовал некто Ван дер Декен, человек жестокий до безумия, убийца и как утверждали – богоотступник, не признававший в своей жизни ни святых, ни праведных.

Говорили, что еще совсем недавно он был добропорядочным капитаном рыболовецкой шхуны, и «Мария Целеста» приносила своему хозяину неплохой доход. Но в один прекрасный день Декен словно помешался – он объявил, что ничто в мире больше не имеет цены, что отныне не существует для него права и закона, и что тот, кто встанет у него на пути, будет отправлен к праотцам без суда и покаяния. Он ушел в море и сделался флибустьером, но богатые судна попадались на его пути редко, команда роптала все чаще, и удерживать в узде стаю морских волков становилось все труднее. Декену теперь это удавалось лишь благодаря необузданной ярости и дикому нраву – он убивал всякого, кто осмеливался сказать ему «нет».

И все же, кроме налетов на испанские галеоны, «Мария Целеста» изредка брала пассажиров в Индию. Так и в тот день, на шхуне плыли двое влюбленных. Они бежали из родных семей, чтобы пожениться и жить счастливо вдали от задыхающейся в дыму инквизиторских костров Европы.

Шхуна благополучно добралась до мыса Доброй Надежды, но его еще предстояло обогнуть, чтобы войти в Индийский океан. И тут разразилась буря! Поговаривали, что незадолго до того, как поднялся ветер, пьяный Ван дер Декен убил юношу и выбросил его тело за борт, а девушке предложил стать его любовницей. Но девушка, не раздумывая ни минуты, выбросилась в море и последовала в смерть за своим любимым, как пошла за ним в неизвестность.

Слушая Джулию, Риф сжал в руке теплую ладонь жены. Этого жеста нежности и признательности не увидел никто, и только Док обратила на него зеленый взгляд, полный любви. Значит, он чувствует легенду и верит, что женщина способна пойти за своим избранником не только в море или в космос. Вошла Сая и прикатила с собой столик с дымящимся кофейником и чашками. Бретт, отложив гитару, потянул ее за руку и усадил к себе на колени. Хрупкая, словно тростинка, Сая прильнула к могучей груди мужа. Джулия продолжала:

- Поднялась буря. Ветер был так силен, что шхуна-скорлупка никак не могла пройти опасный участок, несмотря на все усилия команды и окрики озверелого командира. И вот, уже кое-кто приписал неудачи гневу Божию за смерть двух невинных душ. Матросы принялись роптать, говоря, что следует смириться и переждать бурю, и что не стоит так противиться провидению. Но капитан остановиться уже не мог и пристрелил того, кто осмелился высказать мысль о смирении. Он воскликнул:

- Будь все проклято! Клянусь, я буду плыть до тех пор, пока не одолею этот чертов мыс! Даже если для этого мне придется плыть до Страшного Суда! Даже если мне придется плыть вечно!

И матросы с ужасом ощутили, как «Мария Целеста» поднимается в воздух…

Буря стихла в тот самый час, но до сих пор возле мыса Доброй Надежды иногда видят летящий по воздуху пиратский корабль под развевающимся флагом Веселого Роджера. Его назвали «Летучим Голландцем», и если он показывается морякам, значит, ожидается сильный шторм.

- И еще говорят, - продолжила Джулия, - что один раз в десять лет души погибших матросов имеют право сойти на берег и попытаться дать знать о себе своим потомкам, если те еще живы. А чтобы получить прощение для всего экипажа, Ван дер Декена должна полюбить невинная девушка. Но откуда же ей взяться в наше время да еще в открытом океане? Так и летит «Голландец» до сего дня…

Астронавты немного помолчали, отдавая дань уважения рассказчице и погибшему экипажу. Капитан Риф, от природы своей скептик, поинтересовался:

- И сколько же в этой легенде истины? Разве что имена знаменитых флибустьеров? Ну, может быть, еще рассказ о двух влюбленных, не больше.

- Вы так думаете, командир? – хитренько прищурилась Джулия.

- А разве это не так? – заинтересовалась обычно молчаливая Док. Она не была категоричным скептиком, как ее характерный супруг, и вполне допускала существование Высшей Силы, а значит, и Высшего Суда, и Высшей Справедливости.

- Как позднее выяснилось – не так. – Джулия вывела на монитор фотографию, датированную 1911 годом. На фотографии была изображена группа пассажиров парохода «Виктория», а над ними, в небесах – четкий силуэт летящей в облаках шхуны с наполненными ветром парусами!

- Что это? – опешил Бретт.

- Этот снимок – подлинный, - торжествующе пояснила Джулия. – Он уже много лет хранится в архивах одного из музеев Кейптауна. Так что фантом по имени «Летучий Голландец» действительно существует. Есть снимки и более позднего периода, но только этот имеет конкретную дату – 11 октября 1911 года.

Астронавты переглянулись.

- Значит, Голландец так и не получил прощения? – задумчиво произнесла Сая. – А ведь столько времени прошло. Больше тысячи лет.

- Откуда бы он его получил? Декену повезло меньше, чем любому из нас, - ответил ей Бретт. – Его некому простить так, как ты прощаешь меня.

- Но ведь не может же быть так, чтоб Ван дер Декена за всю его жизнь никто не любил? – заметила Док. – Ведь было же время, когда его шхуна приносила весьма приличную прибыль, и сам Декен был уважаемым человеком. Он сошел с ума,  но ведь не могло это случиться ни с того ни с сего, на ровном месте?

- А самая главная несправедливость в том, что вместе с капитаном, вызвавшим на себя гнев небес, пострадали и матросы, которые отговаривали его…

Риф нахмурился. Все, кто был в кубрике, переглянулись. Командир произнес слово «несправедливость». Те, кто прошел с ним войну в Конской Гриве, знали: теперь древняя легенда для капитана – конкретное задание и он будет действовать. Новенькая Джулия сочла своим долгом предупредить его:

- Мы не имеем права менять прошлое.

- Знаю, - ответил ей Риф.

- Значит, мы не сможем предотвратить факт проклятия.

- И это я знаю.

- Но тогда что мы можем сделать?

- Например, мы можем пойти в разведку и прояснить несколько неясных моментов, и уже после этого скорректировать план действий. Лично мне очень интересны два вопроса. Первый: что спровоцировало сумасшествие Ван дер Декена, если он действительно был сумасшедшим. И второй: почему безумный флибустьер, снискавший себе славу жестокого и необузданного в ярости, брал в плавание пассажиров? Неужели тех денег, что платили за проезд, хватало, чтобы умерить аппетиты пиратской команды?

После некоторого молчания Сая немного мечтательно предположила:

- А вдруг он сошел с ума от любви? Представляете – его девушка изменила ему…

На лице Бретта появилось снисходительно-презрительное выражение. Но Риф предупредил слова штурмана, готовые уже сорваться с языка:

- А если учесть, что это была первая половина

Бретт издевательски фыркнул:

- Вы серьезно считаете, что от несчастной любви можно сойти с ума? Я вас умоляю, не смешите мои тапки! Даже в те дикие времена существовал ром, которым пираты прекрасно лечили такого рода болячку. И вообще, Декен вряд ли стал бы распускать сопли из-за бабы.

- Я думаю вот что: мысль Саи заслуживает внимания хотя бы уже потому, что условием прощения богохульства пирата тоже является любовь. Значит, любовь вполне могла быть первопричиной его падения, – подытожила Док.

Капитан отставил чашку и кивнул:

 – Джулия, настраивай хронограф, мы узнаем все прямо сейчас.

Двое богато одетых посетителей вошли в насквозь пропитый и прокуренный кабак, заранее зная, что Ван дер Декен здесь. Риф, наряженный купцом, сразу подсел к Декену.

- Мне нужно поговорить с вами капитан. Вы завтра отплываете в Индию?

Декен что-то процедил сквозь зубы, но кивнул.

- Пассажиров возьмете? Я хорошо заплачу, - и  положил на стол кошель с золотыми монетами.

Сегодня он  совершал ошибку за ошибкой, и Док это было непонятно. Всегда такой осторожный и осмотрительный, муж притащил ее в этот матросский притон, а теперь напоказ всему кабаку демонстрирует тугой кошелек. Да уж, если их не зарежут прямо здесь, то это обязательно попытается сделать Декен на шхуне. Но Риф то ли не замечал этих промахов, то ли был уж слишком самоуверен.

- Так что вы мне скажете, капитан?

- Две тысячи гульденов.

- Я согласен, - не раздумывая ни одной секунды, воскликнул астронавт.

Декен поднял на него от кружки алчные глаза.

- Тогда три.

И тут до командира дошло. Он немного подумал и принялся торговаться. Но Декен уже почуял запах легких денег и не сбавлял ни гроша.

- Я согласен, - с тяжелым вздохом ответил астронавт.

- Деньги вперед.

К первому кошелю на столе присоединился второй такой же.

- Я отплываю завтра в полдень и если вы опоздаете, я вас ждать не буду.

Декен сгреб со стола золото и потянулся за очередной кружкой рома, давая понять, что разговор окончен.

На борту шхуны астронавты были еще вечером. Им отвели достаточно удобную каюту – еще бы, уплаченная сумма была королевской! А соседями их были те самые влюбленные. Разодетый в шелк и бархат командир отправился знакомиться. Его встретил высокий, светловолосый англичанин с лошадиным лицом и миловидная девушка, немного чопорная, как все британки.

- Называйте меня просто сэр Луи. Мы с моей женой плывем в Индию, там у меня большое торговое дело, - разглагольствовал Риф за столом, на который расторопная девушка уже поставила бутылку джина. – Я торгую перцем и корицей. А как зовут моих соседей?

- Я Роб, - представился англичанин, - а это моя невеста, Мери. Мы с ней направляемся в Индию. Там у меня есть дядя, он ждет меня, чтобы сделать своим управляющим.

- О, я понимаю.

Расстались обе пары абсолютными друзьями.

Потянулись скучные дни морского путешествия, и женщины скрашивали их тем, что без конца перебирали содержимое шкатулки Док, а мужчины толковали о ценах на перец и индийский хлопок. В одну из ночей Риф, уже дуревший от этих бесконечных торгово-бабских разговоров, вышел на палубу. До сих пор их путешествие на пиратской шхуне было почти приятным. Непосвященным ничто не предвещало грядущей катастрофы, ну разве что Декен то и дело пытался привлечь к себе внимание пассажирок.

На капитанском мостике нес вахту рулевой, светила полная луна, но ветер стал заметно свежее. Он вежливо кивнул на приветствие знатного иностранца.

- Доброй ночи, сэр.

- Где мы сейчас? – поинтересовался астронавт.

- Утром покажется чертов мыс, сэр.

- Чертов мыс?

- Матросы между собой так называют мыс Доброй Надежды. Обогнуть его – и мы выйдем в Индийский океан! Но это будет нелегко, сэр.

- Почему же?

- Погода портится. Помяните мое слово, будет шторм.

- А разве нельзя переждать шторм и только потом огибать этот мыс?

- Любой моряк так бы и сделал, сэр. Но я знаю нашего капитана. Он сумасшедший. Нет, раньше он не был таким, но с тех пор, как его невесту пытали попы,  его не узнать.

Риф еще немного постоял и вернулся в каюту. От бесконечной солонины и черствых сухарей Док постоянно мучила жажда, а бочонки с пресной водой хранились в трюме, сразу под капитанской каютой, и туда надо было спускаться едва ли не за каждой кружкой. Вот и сейчас жены в каюте не оказалось. К его удивлению, англичане тоже пропали.И тут с палубы донесся отчаянный женский крик, а затем отборнейшая ругань.

«Не успею!» - мелькнуло в уме астронавта и он ринулся на крик. Едва ступив на палубу, он увидел возле леера капитана, по рукоять всадившего нож в живот Роба. Мери отчаянно кричала и рвалась, Док пыталась оттеснить ее подальше от убийцы в тень.

- Нееет!!! – прорычал Риф, выскакивая на залитую лунным светом палубу.

Оставив нож в животе своей жертвы, капитан легко, словно тряпичную куклу, швырнул парня за борт. После этого развернулся, выхватывая пистолет, ко второму своему пассажиру..

Грохнул выстрел.

Пуля величиной с лесной орешек раздробила плечо астронавта, и Риф рухнул на палубу. Док, вскрикнув, оставила Мери, и та, моментально прыгнула за борт. Док, подобрав длинные юбки, подбежала к мужу. Уже слышен был стук матросских башмаков, еще несколько секунд – и на палубе будет полно народу!

- Бретт!!! Какого черта ты там возишься! Транспортировка!!! – шипел капитан звездолета, прижимая здоровой рукой к себе жену.

Линкор транспортировал астронавтов и влюбленных так быстро, что даже Роб, учитывая его состояние, все-таки умереть не успел. Теперь над ним колдовали лучшие специалисты из медицинской службы корабля. А пулю из плеча мужа Док вынула сама – этого она не доверила бы никому на свете.

И пока штопали раненых, женская половина экипажа привела в чувство несчастную, насмерть перепуганную девушку. Ее отпаивали чаем и осторожно объясняли, что она хоть и находится на небесах, но все же еще не на том свете. А когда все истерики были позади и все кое-как наладилось, из лаборатории выскочил капитан:

- Джулия! Ты уже выяснила дату смерти невесты Декена?

- Так точно, сэр!

- Быстро, не теряем времени!

- Вы не переоденетесь?

- К черту маскарад! Ты транспортируешь меня всего на одну минуту прямо в ее каземат и сразу же заберешь нас обоих.

- Но там может быть еще кто-нибудь…

- Так выясни время, когда там нет никого! – рявкнул командир. – Выполнять!

- Есть, сэр!

Монахи приволокли из пыточной девушку с окровавленным лицом и бросили на охапку соломы в каменном сыром каземате. Перед ее мутным взором предстала высокая фигура мужчины в странной одежде,  одна рука его была на перевязи. Девушка молитвенно сложила руки:

- Святой Петр…

- Как твое имя? – резко оборвал ее невесть откуда взявшийся человек.

- Ма… Мария…

- Полное имя?

- Мария Целеста…

Больше она ничего сказать не успела, потому что по знаку командира высоко над Землей заработал транспортер – и каменный мешок опустел.

Но прежде чем устроить встречу капитана с его возлюбленной, капитан дал небольшой отдых всему экипажу на взморье. Набираясь сил на белых песках Артурианы, астронавты заинтересованно рассматривали юную Марию Целесту. Невысокая рыженькая девушка, обвиненная в колдовстве, грустно поведала о том, через какие муки ей довелось пройти.  Ей сломали ребра, порвали сухожилия, лицо было истыкано иглами, а волосы были частью вырваны рукой палача, а частью сожжены.

- Они прокалывали мне раскалённой иглой каждую родинку на теле.

- Но зачем?

- Чтобы посмотреть, не пойдет ли кровь. Потому что если кровь не пойдет, то это доказательство того, что я колдунья.

- А если идет?- ужаснулась Сая, глядя на веснушчатое  лицо Целесты. Изуверы даже веснушки принимали за родинки.

- А если кровь идет, то это ничего не значит, потому что дьявол способен на всё, и заставит рану кровоточить. Они требовали, что бы я призналась в том, что была любовницей дьявола, что дьявол помогал мне соблазнять мужчин, что Ван Декена …- девушка судорожно всхлипнула.- Что его я тоже совратила с помощью колдовства. Но клянусь вам, что я не виновата! Декен очень добрый, он любил меня, он… Мы хотели пожениться.

- Декен и сейчас любит тебя, -  шепнула хрупкая Сая.

- Ты знаешь, он в каждой девушке по имени Мария видит тебя одну, - задумчиво произнесла Мэри. - Теперь я понимаю…Он согласился везти нас только потому, что меня зовут Мэри. Мы с Робертом  бежали из Англии в Голландию, в надежде, что в другой стране нас могут обвенчать. Но Римская Церковь не соединяет священными узами католика и протестантку. Мы решили бежать еще дальше, в Индию. И Ван Декен взял нас только потому, что я Мэри. Он убил Роберта, а во мне видел одну тебя. Он - чудовище, богоотступник и убийца. Но ты для него - ангел.

Астронавты молчали. Даже прожженный циник Бретт не улыбался.

Риф тоже молчал. Дело надо было завершать, но почему-то этот последний, решительный шаг сделать было труднее всего.

- Мария,- осторожно обратился он к Целесте.- Скажите мне, Вы всё еще любите вашего капитана?

- О да!- горячо воскликнула девушка.- Вы совсем не знаете его, если говорите про него такие вещи. Он ….

- Он навлек на себя страшное проклятие,- обрубил командир. - Он погубил много душ. Но если Вы готовы сказать ему, что любите его, сказать искренне...

- Я сделаю это.

- Только помни, - подал голос штурман, - он не тот каким ты его знала.

- Я сделаю это, даже если он потом убьет меня.

Астронавты переглянулись.
    Пора было отправляться в 1911 год.

Джулия настроила хронограф с максимальной точностью. Уже был хорошо виден пароход «Виктория», на котором фотограф надевал свою черную тряпку, и вот…

Показался «Голландец»!
Он летел на всех парусах прямо на звездолет.

- Пора! Прощайте, Целеста! Если передумаете – просто крикните это, и вас заберут.

- Стой! Стой!!! Дураки! Какие же мы дураки! – неожиданно завопил Бретт, но было поздно, транспортер уже уносил девушку на призрачную шхуну.

- Ты чего? Обалдел?

- А если шхуны просто нет? А если это всего лишь фантомное его отражение и она сейчас рухнет в море? Понимаешь? Ее увидят на «Виктории», спасут, и мы изменим прошлое, а этого делать нельзя!

Всех, кто в этот момент был в рубке, прошиб холодный пот. Но видимо, суровый Бог был в этот раз милосерден к исследователям – Целеста благополучно высадилась на шхуне.

Она шла между застывшими одетыми в лохмотья скелетами, и волосы ее становились дыбом на голове. Ее лицо, покрытое шрамами и ожогами, ее изможденная, хромающая на обе ноги фигурка уже не могла внушить ничего, кроме брезгливой жалости. Она спустилась в капитанскую каюту, и навстречу ей поднялся скелет.

Огромного роста костяк, на котором болтались ошметки моряцкой одежды и полуистлевшие сапоги, курил трубку. Когда пред ним предстала Целеста, скелет вынул трубку изо рта и попытался что-то произнести – но голосовых связок давно уже не было, и он лишь лязгнул зубами.

- Декен. Это ты? Это и в самом деле ты, Декен? – на лице девушки был написан ужас.

Скелет кивнул. Он хотел протянуть к ней костистую руку, но передумал и повел плечами так, словно ему вдруг стало холодно, отчего желтые кости его заскрипели.

- Милый Декен… Неужели же правда все то, что мне рассказали? Ты был проклят Богом? Скажи мне.

Скелет все так же молча кивнул, затем, гремя костями, дошел до двери каюты и распахнул ее, словно прося девушку удалиться. Но Мария Целеста не ушла. Дрожа от страха, обливаясь слезами, она подошла к тому, что осталось от ее жениха, и обняла его.

- Декен, я… я люблю тебя. Больше жизни, - девушка, давясь рыданиями, приблизила губы к лицу скелета, словно желая поцеловать его.

Декен опустился на колени, и обнял ноги своей невесты. Он не мог говорить, пустые глазницы не видели и не источали слез, и лишь костяшки пальцев гладили ее истерзанные ноги.

- Мы никогда больше не расстанемся, что бы ни ждало нас впереди. Я буду с тобой, а смерть ли нас ждет или новая жизнь – неважно.

Все было похоже на чудо. Скелет восстанавливал плоть, девушка преображалась на глазах, а исследователи смотрели на это в монитор, словно завороженные.
«Летучий Голландец» растворился в воздухе, оставив после себя лишь красивую сказку.

И только командир запоздало спохватился:

- А как же матросы?

- Не дрейфь, братишка. Прощение получил весь экипаж. Почему-то я в это очень-очень верю. В одной древней книге написано, что любовь покроет множество грехов – я в это тоже крепко верю!

И, блеснув той самой улыбкой, которая сводила с ума весь женский состав экипажа, штурман снова потянулся за гитарой.