Он родился в семье сапожника-грека, в провинциальном малороссийском городке Мариуполе. А когда умер, то присутствовавших в его доме при описи имущества, поражало невиданное количество этюдов, ими была завалена вся мастерская, иное же имущество было таково: «Гостиная: один диван, два кресла и восемь стульев мягких, один рояль. Столовая: один буфет, обеденный стол и двенадцать стульев. Мастерская: четыре мольберта, один этюдник, стенное зеркало в деревянной раме и скрипка в футляре». На этом опись имущества заканчивалась. Но из завещания покойного следовало, что своей жене, Вере Леонтьевне, он завещал ежегодно выплачивать 2500 рублей. Внушительные суммы денег завещались брату покойного, у которого он жил мальчиком, не забыты были племянники и их дети. Церкви, в которой крестился покойный, он отписал деньги на организацию школы его имени. И более 450 тысяч рублей, а так же все картины, эскизы, авторское право, он завещал Обществу, им же и организованному.
Имя этого человека – Архип Иванович Куинджи.
Многочисленные загадки творчества и жизни Куинджи начинаются с даты его рождения. В советской литературе годом рождения его чаще всего называют 1842. Хотя никто не привел свидетельства верности подобной датировки. Говорят, что советский критик и публицист М.П.Неведомский, видел метрику А.И.Куинджи, в которой датой рождения указывался 1840 год, но метрика не сохранилась, и подтвердить или опровергнуть этот факт не представляется возможным. Сам же Архип Иванович часто путался с указанием даты своего рождения, но в одном запросе сам, своей рукой, указал январь 1841-го года. А в различные годы в его паспорте стояли и 1842 и 1843 годы. Существует единственный сохранившийся до наших дней документ – вид на жительство, выданный художнику в 1870 году Мариупольской городской управой, в котором указано, что на момент получения документа возраст художника составляет 28 лет. Согласно этому, единственному сохранившемуся до наших дней документу, принято считать датой рождения Архипа Куинджи 1842 год, но мы с вами сегодня отпразднуем 180 лет со дня его рождения, приняв во внимание именно его собственное указание даты рождения: январь 1841 года.
Детство Архипа Куинджи прошло точно так
же, как и у огромного количества детей провинциальной бедноты тех лет: игры на
улице, обязанности по дому, образование – поверхностное, у «вольного» учителя,
слегка знавшего греческую грамматику. Архипом Куинджи были усвоены лишь азы,
учился он плохо, зато рисовал постоянно. А еще было море, теплое море, в
котором летними вечерами утопало раскаленное солнце, обливая округу негасимым
пламенем. Неведомский отмечал огромное влияние этих детских впечатлений от
наблюдения за солнечным светом на все последующее творчество художника. Многие,
очень многие критики, поклонники назовут его впоследствии «мастером света».
Эта картина называлась первоначально «Татарская деревня при лунном свете». К сожалению, неизвестно, где находится картина сейчас, но сохранился ее фотоснимок. Именно с нее начинается биография Архипа Ивановича Куинджи как живописца. Она была выставлена в 1868 году на выставке Академии художеств. Куинджи никогда не был учеником Академии, он и сам прямо сообщал об этом в письме к академическому совету. Но все же посещал занятия в Академии как вольнослушатель. Вольнослушатель же имел право получить документ об образовании и звание свободного художника, в случае успешного прохождения назначенных советом испытаний и словесного экзамена. Словесное испытание Куинджи прошел, о чем имеется запись в его экзаменационном листе, но в силу возраста не мог быть допущен к испытаниям по роду художества, определяемым советом Академии. А картина – это был шанс получить документ о полноценном образовании. И долгая, терпеливая работа над картиной, подкрепленная стремлением вырваться на путь художественных дерзаний, приносит первый успех! В анналах Академии эта картина именуется так: «Татарская деревня при лунном освещении на Южном берегу Крыма». 15 сентября 1868 года Совет Академии художеств удостаивает Архипа Куинджи звания свободного художника. Первое его творение, принесшее ему успех – картина, которую мы знаем под названием «Татарская сакля».
В 1872 году Илья Ефимович Репин, друг Архипа Куинджи, одновременно с ним получавший образование в Академии художеств, в своем письме Третьякову, собирателю лучших живописных полотен и создателю знаменитой галереи, пишет так: «Эта картина всем ужасно нравится, и не далее, как сегодня, заходил ко мне Крамской – он от нее в полном восторге». Картина, о которой идет речь в письме, называлась «На острове Валааме», и к тому времени полностью еще не была закончена. Куинджи создавал образ героической северной природы, суровый в своем величии. В этом пейзаже особенно ясно становится значение света, его переливы, спор темных и светлых пятен. Сочетания холодных серебристо-серых тонов с коричневыми, желтоватыми, зелеными, синими тонами придают полотну динамики и драматичности. Серая мертвенность каменистого плато и одиноко стоящие деревья, заросший осокой ручей словно противопоставлены патетичности грозового неба и непроницаемости темного леса, стоящего плотной стеной вдали. Нигде в дальнейшем Куинджи не проявлял такой тщательности к рисунку: детально выписаны каменистый берег, кора и листва берез. Но главное – Куинджи запечатлел переменчивость погоды: ведь еще минута, и надвигающаяся гроза прогонит тот скупой и неяркий солнечный луч, который освещает и этот берег, и эти березы. «На острове Валааме» - первая из картин Куинджи, включенная Третьяковым в уникальную сокровищницу русского искусства. Федор Михайлович Достоевский назвал эту картину национальным пейзажем.
В 1876 году на пятой выставке передвижников Куинджи показывает картину «Украинская ночь». Газета «Русские ведомости» той поры писала, что около картины Куинджи постоянно стоит толпа, восторгам нет конца, и эта картина, бесспорно, самая яркая звезда всей выставки. А между тем там же экспонировались картины Васнецова, Максимова, Крамского, Суворина, а так же портреты Григоровича. Критикой отмечалась необыкновенная поэтичность картины. Сразу же вспоминается пушкинский отрывок из поэмы «Полтава»:
Тиха украинская ночь.
Прозрачно небо. Звёзды блещут.
Своей дремоты превозмочь
Не хочет воздух. Чуть трепещут
Сребристых тополей листы.
Луна спокойно с высоты
Над Белой Церковью сияет
И пышных гетманов сады
И старый замок озаряет.
И тихо, тихо всё кругом;
Но в замке шёпот и смятенье.
В одной из башен, под окном,
В глубоком, тяжком размышленьи,
Окован, Кочубей сидит
И мрачно на небо глядит.
Газеты писали, что этот пейзаж
совершенно убивает все другие находящиеся на выставке пейзажи. И это действительно
было так - настолько необычной, и, в то же время, предельно правдивой казалась
картина с ее темно-синим глубочайшим небом, стройными тополями, лунным светом
на стенах хат, величаво-недвижным покоем, тишиной южной ночи и одиноким
огоньком, теплящимся в окошке.
Роскошная,
бархатная, темно-синяя ночь полновластно царит над миром. Ни звука. Дивный,
трепетно-фантастический свет льется с высоты, где в черных, цвета воронова
крыла, облаках плывет незримый месяц. Стены мазанок фосфорически отливают белизной.
И эта озаренная луной часть картины
живет своей особой, призрачной жизнью. Все остальное скрыто в темноте и лишь
угадывается: стройные, как гигантские свечи, пирамидальные тополя, уснувшая
мельница... Все как будто спит и мерно дышит, одухотворенное сказочной поэзией
художника-чародея.
Но вот парадокс: если публика встретила картину восторженно, то у художников она понимания не нашла. Даже такие мастера кисти как Крамской и Чистяков отзывались о ней с недоверием. Неодобрительно отозвался о ней и Павел Третьяков, который до этого времени относился к творчеству Куинджи с большим уважением. Но в конце концов картина все же не миновала Третьяковской галереи.
Летом и осенью 1880 года, во время
разрыва с передвижниками, А.И.Куинджи работал над новой картиной. По российской
столице разнеслись слухи о феерической красоте «Лунной ночи на Днепре». Эта
картина обрела поистине легендарную славу. В мастерскую А.И.Куинджи приходили
И.С.Тургенев и Я.Полонский, И.Крамской и П.Чистяков, Д.И.Менделев, к картине
приценивался известный издатель и коллекционер К.Т.Солдатенков. Прямо из
мастерской, еще до выставки, «Лунная ночь на Днепре» за огромные деньги была
куплена великим князем Константином Константиновичем. А потом картина была
выставлена в Петербурге. Это была первая в России выставка одной картины.
Работа экспонировалась в отдельном зале
Общества поощрения художников на Большой Морской. Зал при этом не освещался,
лишь на картину падал яркий электрический луч. Изображение от этого еще более
"углублялось", а лунный свет становился просто-таки ослепительным. И
спустя десятилетия свидетели этого триумфа продолжали вспоминать о том
потрясении, которое испытывали зрители, "достоявшиеся" до картины.
Именно "достоявшиеся" - в выставочные дни Большая Морская была плотно
забита каретами, а к дверям в здание выстраивалась длиннейшая очередь и люди
часами ждали, чтобы увидеть это необыкновенное произведение. А.И.Куинджи всегда
очень внимательно относился к экспонированию своих картин, размещал их так,
чтобы они были хорошо освещены, чтобы им не мешали соседние полотна. В этот раз
«Лунная ночь на Днепре» висела на стене одна. Зная, что эффект лунного сияния в
полной мере проявится при искусственном освещении, художник велел задрапировать
окна в зале и осветить картину сфокусированным на ней лучом электрического
света. Посетители входили в полутемный зал и, завороженные, останавливались
перед холодным сиянием лунного света. Перед зрителями раскрывалось широкое,
уходящее вдаль пространство; равнина, пересеченная зеленоватой лентой тихой
реки, почти сливается у горизонта с темным небом, покрытым рядами легких
облаков. В вышине они чуть разошлись, и в образовавшееся окно глянула луна,
осветив Днепр, хатки и паутину тропинок на ближнем берегу.
Поэт К.Фофанов написал стихотворение
«Ночь на Днепре», которое потом было положено на музыку.
Еще об одной удивительной картине
хочется рассказать сегодня. Эта картина была написана в 1901 году и была
показана всего один раз, 4 ноября 1901 года, для очень узкого круга людей. Это
был очень сложный период в жизни великого художника: это был период молчания.
На пике своей славы он неожиданно «замолчал». Он перестал участвовать в
выставках, перестал показывать свои картины. Этот период продолжался почти 20
лет, до самой смерти художника. Оставим до другого раза разбор причин столь
необычайного поступка, примем его как факт: Куинджи никому не показывает своих
картин. И вдруг – он приглашает к себе друзей. Среди них Д.И.Менделеев с
супругой, архитектор Н.В.Султанов, художник М.П.Боткин, писательница Леткова,
некоторые ученики. После этого новых картин творца «волшебного света» никто
уже не видел до его смерти в июле 1910 года.
И перед ними предстает полотно «Христос
в Гефсиманском саду». Участник
показа И.И. Ясинский восторженно писал в статье под интригующим названием
«Магический сеанс у А.И. Куинджи»: «Опять собрался в складки черный коленкор — и мы увидели
темный густолиственный кедровый и масленичный сад на горе Елеонской с
ярко-темно-голубой прогалиной посредине, по которой, облитый темным лунным
светом, шествовал Спаситель мира. Это — не лунный эффект, это — лунный свет по
всей своей несказанной силе, золотисто-серебряный, мягкий, спивающийся с
зеленью деревьев и травы, и пронизывающий собою белые ткани одежды. Какое-то
ослепительное, непостижимое видение…”
В полотне "Христос в Гефсиманском саду",
как ни в каком другом его произведении выражен живописный метод, получивший
название «куинджиевского пятна», основанного на сопоставлении освещенных и
затемненных цветовых плоскостей. Этот живописный прием был выработан художником
благодаря наблюдениям над южной природой и изучению творчества швейцарского
живописца А. Калама. Выразительность художественных средств полотна "Христос в
Гефсиманском саду” позволила художнику выйти за пределы конкретного сюжета.
Именно в этом полотне волшебный свет, характерный для произведений Куинджи,
материализуется в фигуру человека — Иисуса Назаретянина. Фигура Иисуса
изображена схематично. Она освещена невидимым источником света так, что
создается иллюзия свечения самого Спасителя. Невольно вспоминаешь евангельские
строки: «Бог есть свет».
Библейская история рассказывает о том,
как Иисус пришёл в Гефсиманский сад сразу после Тайной вечери, взяв с собой
только трёх своих учеников. Несколько раз он уходил в глубину сада, чтобы
одному вознести молитву и предаться страданиям из-за неминуемой своей участи. В
самые тяжёлые минуты к нему являлся ангел, чтобы укрепить дух его. Из сада его
выведут уже стражники во главе с предателем-Иудой.
Как можно заметить, ничего этого нет на картине. Единственная работа
мастера на евангельский сюжет отличается лаконичностью и тёмным колоритом. Мы
едва способны разглядеть деревья, выступающие из ночного мрака. Автор не ставил
своей целью повествовательное раскрытие сюжетной линии, а преследовал
художественно-колористические задачи – изобразить эффект лунного света,
выхватывающего героя из темноты, и тем самым создающего ядро композиции,
драматизм и кульминационную точку.
Будь благодарен тьме,
Хоть лик ее не ясен
Иначе как понять тебе,
Что свет прекрасен
Иначе как узнать,
Как полюбить, чужих, пороки
Иначе как суметь принять
Судьбы бесценные уроки
Да свет и тьма
Они не разделимы,
Один их путь, одна дорога
Как ты и я мы все едины
Пойми, прочувствуй -
Все от Бога.
На выставки Архипа Куинджи сложно было
попасть еще при его жизни. «Интересно хорошенько рассмотреть в лупу:
из каких красок составлен этот свет; кажется, и красок
таких-то нет. Просто дьявольщина какая-то», — говорили о работе
Куинджи. Слухи о тайне художественного метода А.И.Куинджи, о секрете его красок
ходили еще при жизни художника, некоторые пытались уличить его в фокусах, даже
в связи с нечистой силой. Может быть, это происходило потому, что А.И.Куинджи
сосредоточил свои усилия на иллюзорной передаче реального эффекта освещения, на
поисках такой композиции картины, которая позволила бы максимально убедительно
выразить ощущение широкой пространственности.
Предположения о необычных красках,
которые использовал художник, отчасти были верны. Куинджи проводил эксперименты
с красочными пигментами и активно применял в своем творчестве
битум.
Решать довольно сложные химические
проблемы ему помогал хороший знакомый — знаменитый ученый Дмитрий
Иванович Менделеев. Он часто бывал в гостях в доме Куинджи.
Вместе приятели проделали большое число опытов по изготовлению красок.
Однако, несмотря на научную базу
и работу по улучшению долговечности красок, впоследствии выяснилось,
что материалы на основе битума не отличаются особой стойкостью.
Они разлагаются и темнеют под воздействием света и воздуха.
Особенно сложно таким картинам, когда в дело вмешивается
еще и морская вода. А с «Лунной ночью на Днепре»
произошла именно такая история.
Еще до завершения
ее купил Великий князь Константин Константинович, совершенно очарованный
волшебным светом украинской ночи. За полотно было заплачено пять тысяч
рублей — огромная по тем временам сумма.
Великий князь кроме живописи очень любил
море и путешествия. Отправляясь в долгое плавание, он решил
взять «Лунную ночь на Днепре» с собой. Когда об этом узнал Архип
Куинджи, он даже пригрозил подать в суд на Константина
Константиновича, опасаясь за судьбу своего лучшего произведения.
Но намерения этого не выполнил. А опасения были
не напрасными.
Побывав в течение почти двух
лет во Франции, Алжире, Италии, Греции, Египте, Палестине,
на Мальте и Сицилии, картина серьезно пострадала под действием
морского воздуха. В составе красок произошли необратимые изменения,
и они потемнели. Восстановление, которое провел сам автор,
не смогли вернуть прежней мистической достоверности, однако красота
и глубина полотна до сих пор поражает.
Современники Куинджи не верили, что
подобного эффекта свечения можно достичь только искусной живописью. Его
обвиняли в использовании «лунных» красок и даже в «сделке с дьяволом». Современники
прозвали этот прием «эффектом Куинджи». Художник Павел Чистяков писал
коллекционеру Третьякову: «Все пейзажисты говорят, что эффект Куинджи — дело
нехитрое, а сами сделать его не могут».
Один из лучших друзей Архипа Ивановича
Куинджи, Илья Репин, писал: «Иллюзия
света была его богом, и не было художника, равного ему в достижении этого чуда
живописи. Куинджи - художник света».
Комментариев нет:
Отправить комментарий