Наблюдения обывательницы. Житие предпринимателя Иванова

А начиналось все с анекдотов.

Было такое смутное время, когда в нашу страну из-за «железного занавеса» просочилось слабое понимание демократии. И народ активно «учился» этой самой демократии, все чаще случались драки во время заседаний разных «чтений» каких-то подзаконных актов, все больше выходило шокирующее-завораживающих статей о наркомании, о проституции, о мафии, о сексуальных маньяках и о Кашпировском. А на больших промышленных предприятиях все чаще и чаще директорами становились не назначенные приказом партийные засланцы, а избранные путем демократического тайного (иногда и не тайного) голосования свои выдвиженцы, которых все знали. А иногда даже и уважали.

Так вот, собственно, сам анекдот.

Выбирают на заводе директора. Один из кандидатов поднимается на трибуну и озвучивает такую свою предвыборную программу:

- Значит, дорогие товарищи, если вы выберете меня, то работать мы будем по следующему графику: понедельник – отдыхаем после выходных, вторник – готовимся к работе, среда – работаем, четверг – отдыхаем после работы, пятница – готовимся к выходным, а суббота и воскресенье – выходные. Есть вопросы?

Один из рабочих тянет руку.

- Спрашивайте, Иванов!

Иванов поднимается и спрашивает:

- Это теперь чего, каждую среду работать, что ли?

Анекдот считался политическим, и в нем был намек, добрым молодцам урок, что после перестройки работать все-таки придется, но заживет наша страна аки у Христа в запазушке. И будет столько джинсов и колбасы на душу населения, что Америка тут же у нас милостыньку попросит. И в очередях не надо будет стоять – пошел и просто купил все, что душе угодно. И даже квартиру можно будет просто купить, а не стоять в очереди по несколько лет, во как!

А тут СССР возьми да и распадись на тысячу маленьких медвежат!

И оказался Иванов, который руку на собрании тянул и каверзные вопросы кандидату задавал, жителем одного из таких медвежьих уголочков. И стал тогда Иванов роптать. Обманули, дескать. Завели в дураки. Обещали работать только по средам, а на деле что? Обещали зарплату как в Европе, мешками и в долларах, а имеем шиш в кармане и вошь на аркане? Кто в этом виноват? Коммунисты! Про коммунистов ему по телевизору сказали. Читать Иванов не любил.

Иванов, надо добавить, отличником в советской школе никогда не был. И троечником не был. Он вообще предпочитал в школу не ходить. Он предприимчивый был и после того, как его из восьмого класса выставили за порог со справкой, сразу в предприниматели пошел. И для начала за свое предпринимательство сел на не очень большое количество лет. Потом на вышеуказанном заводе поработал чуток в должности слесаря, но «работать на дядю» и за копейки ему тонкая душевная организация не позволяла. И считал Иванов, что пусть работают другие, а ему на роду написано руководить. Ну, а как страна развалилась и заводик закрыли, то запил Иванов на чем свет стоит. А чего еще делать, если коммуняки все разворовали?

Пил Иванов как не в себя, потому что душа-то просила грести лопатой деньги, а жизнь заставляла грести лопатой навоз в деревне, где он поселился у родителей жены «примаком».  Разрыв шаблона был у Иванова. Он бы и жену пропил, если бы та умнее его не оказалась. Жена у него простая сельская девушка была, с кучей такой же простой сельской родни, и родня подсказала ей сделать несколько шагов.

Первый – когда землю в совхозе на паи поделили, она много кусков тогда оформила на себя: и свой с муженьком, и родительский (те не были против, им лишь бы досмотрели), и пай брата, который в это время где-то чалился. И получился у нее довольно приличный шмат земли, на которой только паши да сей – и будет тебе счастье. Да кому пахать-то? Старик-отец уж кровью схаркивал, муж синий ходил от самогону, брат далеко…

Второй шаг был такой: продала Иванова обручальное колечко, наняла тракториста, чтоб он ей вспахал и посеял пшеницу, которой птицу кормили, и которую Иванов еще пропить не успел. А как время убирать пришло, самогоном и за уборку расплатилась. Свезли ей в сарайку мешки с урожаем – и тут Иванов временно в себя пришел.

- Откуда, - спрашивает, - такая-сякая?

Иванова отвечает: так, мол, и так. Теперь вот продать бы это кому – деньги бы были, можно было бы и трактор списанный в совхозишке выкупить, дошаманить, так на будущий год не пришлось бы нанимать никого.

Иванов обрадовался и объявил:

- Я, - говорит, - теперь урожай заготовителям свезу, ты, дура, не впутывайся. А то продешевишь, без куска хлеба нас всех оставишь.

Стал Иванов предпринимателем. Два года подряд нанимал тракториста, сеял, снимал урожай, свозил его заготовителям, с полученных денег рассчитывался за соляру, а потом всю зиму «гуляй, рванина, от рубля и выше».

А потом мелкими аграриями государство вдруг заинтересовалось. Дескать, малому бизнесу помощь нужна. Дескать, кредиты им нужны на приобретение того-сего, горюче-смазочного, посевного, кормов и прочего. А заодно и налоги бы неплохо с предпринимателей поиметь. И проценты по кредитам. Как во всех цивилизованных странах делается.

Иванов такого от державы никак не ожидал! Что за подставы? Какие-такие налоги? Откуда деньги у бедного еврея?  Опять на дядю работать? Не буду ничего платить! Не по закону! И вообще, это жена все подстроила. Пусть она и выкручивается.

И снова жена умнее оказалась.

- Налоговую декларацию, - говорит, - я тебе заполнять буду. А кредит бери! И патент оформляй! Скоро брат из тюрьмы вернется – малое предприятие оформишь, деньги по-серьезному зарабатывать будешь. Может, тогда не только тебе на бухло, но и в дом чего купим полезное. Телевизор, например. Или угля на зиму побольше.

Иванов и вовсе обрадовался, как слова «малое предприятие» услыхал. Руководителем себя почуял. Но уж больно не нравилось Иванову налоги платить. Уж так не нравилось, уж так не нравилось… Свалил Иванов всю документацию на жену, пусть разбирается. А сам только расписывался там, куда ему пальцем тыкали. Иванова извернулась-таки, сэкономила на  колготках, выкупила полудохлый мини-трактор у соседа! А тут и брат из мест не столь отдаленных вернулся, стал на тракторе пахать, сеять, убирать. Иванов ходит, пальцем ему показывает, фронт работ, значит, определяет. Сам рук марать черной работой не захотел, предприниматель как-никак. С самогонки на паленый коньяк перешел, шоколадкой закусывать научился. А брат, вчерашний зэк, понимая, что другой работы в селе ему сроду не сыскать, батрачил на Иванова за тарелку супа и бутылку водки по праздникам.

И почувствовал Иванов себя крупным и успешным бизнесменом, стал в свободное от выпивки время в политику вникать, рассуждать о том, как было хорошо при коммунистах: отпахал смену, получил бабки, ни о чем думать не треба. А теперь? Сам за всем пригляди, сам во все вникни, только не досмотри, тебе дурища-жена такого в налоговой декларации нарисует, что по миру пойдешь. Только чуток не проконтролируй – деверь, сука такая, все норовит пропить, не его же трудовым потом заработано. Соседи слушали, кивали и соглашались, что при коммунистах было лучше.

А потом новая напасть, теперь всю документацию государство потребовало на государственном языке составлять. То бишь, на державной мове. А Иванов-то владел свободно только  русским матерным! А тут еще жена на дыбы начала вставать. И что ее не устраивало, разве этих баб поймешь? Дом есть, в доме все есть: стол, кровать, посуда алюминиевая, трюмо от покойной тещи осталось. Нет, ей, видите ли, холодильник подавай! Машину стиральную! Котел для обогрева, как будто печки мало! А иначе отказывается, тварь дикая, декларацию на мове писать… Иванов поначалу думал плюнуть да и не писать документы вообще, ну их, геморрой какой… Но после объяснений людей в штатском передумал. Купил и стиралку, и холодильник, как от печени оторвал.

И стал Иванов государство обхаивать на чем свет стоял! Да чтобы он, известный предприниматель, успешный бизнесмен, порядочный семьянин, без пяти минут депутат сельсовета, унижался до какой-то мовы? Хватит и того, что он на этой мове слово горилка выучил! Страстным политиком стал Иванов. Яростно агитировал за Союз и за коммунизм, но чтобы работать не на дядю, а на себя. И чтобы налогов не платить. Желательно даже подоходных. Хотел  было даже в партию вступить, в коммунистическую. Не успел, новая напасть! Майдан, революция, всем захотелось европейских ценностей, зарплаты в долларах и полнейшей свободы. Иванов обрадовался и принялся нахваливать Европу, парафинить и Союз с коммуняками, и нынешний «кровавый режим», который душит малый бизнес на корню. Дескать, вот в Европе хорошо: деньги там зашибают такие, что нам тут и не снились, а уж прав и свобод так просто завались ими. На каждом шагу, если не право, так свобода.

И как только майданная власть дала «безвиз» – ломанулся Иванов в Европу, к абсолютной свободе, равенству и братству, к правам и ценностям без счета. С тех пор как уехал, след его потерялся. Живет, наверное, в  свое удовольствие где-нибудь в польском воеводстве. Работает строго по средам, в остальное время тратит заработанное.

Жена же Иванова, которую он всю жизнь дурищей величал, развод за это время оформила, «малое предприятие» ликвидировала, брата женила и земельный пай ему передала. И сама замуж собирается, есть там один, работает в фирме по установке стеклопакетов. В руководители не лезет, зато дом отремонтировал, забор поставил новый, сарайку, поросят завели, кур. Он тоже про Союз разговаривает, но как-то по-другому. Не так вдохновенно, как Иванов.

P.S.: Традиционно, все факты вымышлены, все совпадения случайны, все фамилии изменены, да-да.